Украинцы в Тарту: из первых уст

Часть 1. Начало войны

Я прожила в Киеве больше 50 лет и первую неделю войны, которая разделила мою жизнь на «до» и «после». Потом были быстрые сборы, долгая дорога в Тарту и адаптация к новой реальности в ускоренном режиме. 

О том, как сейчас живут Украина и украинцы, почему далеко не все решаются уехать от войны, что чувствуют те, кто уехали, читайте в серии моих материалов.

День рождения

24 февраля мне исполнилось 52 года.

Когда я проснулась и открыла глаза, муж улыбнулся какой-то странной улыбкой и сказал: «Такого дня рождения у тебя еще не было…»

С 28 февраля на номера телефонов украинцев начали ежедневно приходить SMS от Государственной службы Украины по чрезвычайным ситуациям c советами, что делать в случае воздушной тревоги, как вести себя гражданскому населению во время БД, как защитить органы дыхания при пожаре и т. д.

В военном Киеве мы прожили неделю. Вечность в параллельной реальности – это определение я придумала только что специально для вас. За это время мы все очень устали… говорить. Мы занимались привычными делами (работали, ходили в магазин, готовили еду, мыли посуду), непривычными делами (искали бомбоубежища, писали друг другу их адреса на случай завалов, собирали тревожные чемоданчики, пытались не впадать в истерику от звука воздушной тревоги) – и при этом бесконечно говорили друг с другом. 

Во-первых, жизненно необходимо было каждое утро и каждый вечер узнать, что все близкие живы и относительно здоровы.

Во-вторых, все были в таком шоке, что никак не могли выговориться. Казалось, что вот мы сейчас обменяемся мнениями, поразмыслим логически – и весь этот ужас закончится. И мы говорили, говорили и говорили – с друзьями, родственниками, коллегами, знакомыми, – так что приходилось заряжать телефон по несколько раз в день. Но реальность не менялась и кошмар не заканчивался.

Жизнь в подвалах

Всё это время нам звонили друзья из других городов и стран с единственным вопросом: как у вас в Киеве? И всем мы отвечали одно и то же – смотря где.

Киев – это огромный город, примерно как двадцать Тарту. И обстановка в городе в военное время очень зависит от микрорайона.

К примеру, мой хороший знакомый жил на проспекте Лобановского, недалеко от дома, в который 26 февраля попал снаряд. По его словам, их девятиэтажка, стоящая в квартале от взрыва, просто подпрыгнула и приземлилась на место. Жена и дочь настолько перепугались, что они собрались за 15 минут и все вместе, практически без обсуждений, поехали в западную Украину.

Семья моего брата жила на левом берегу Днепра и всю неделю – вплоть до отъезда – жена и три дочки просидели в подвале дома между мешками с овощами и банками с соленьями.

Моя сестра жила в центре города в районе площади Победы – там воздушная тревога вообще не стихала. Через четыре дня жизни в подвале ближайшей музыкальной школы они с 85-летней мамой приняли волевое решение ночевать в квартире. Не на кровати, естественно – в узком коридоре между двумя несущими стенами, как нас учили по радио и телевизору.

Нам относительно повезло дважды. Во-первых, мы жили на юго-западе Киева, откуда наступления не было. Так что к нам если что-то и долетало, то по остаточному принципу. Во-вторых, в нашем микрорайоне звук воздушной тревоги был относительно тихий. То есть, если закрыть плотно окна и включить погромче музыку – вообще не слышно. Почти.

На третий день войны я заклеила все окна скотчем, чтобы спасти себя от осколков стекла при взрыве.

Поэтому мы – я, мой муж и моя мама – предпочитали заглушать звуки войны и в подвал не спускаться. И дело не в какой-то особой храбрости, а в здравом смысле (мы жили на 14-м этаже и просто не успели бы спуститься) и в страхе оказаться под завалами в подвале при прямом попадании.

Уехать или остаться

 В первые дни войны топливо на киевских заправках продавали только медикам и военным, поэтому въезды на АЗС были заблокированы полицией (фото 24.02.2022).

У каждого, кто сегодня остался в своём городе, на то есть веские причины. Самая серьёзная – невыездные мужчины 18–60 лет. Своих мужей и сыновей женщины покидали только в крайнем случае – например, если нужно увезти детей. У большинства моих подруг дети взрослые, поэтому все они остались с мужьями.

Вторая причина – страх неизвестности. Ехать «куда глаза глядят», где никто не ждёт, людям страшнее, чем жить в условиях войны.

Третья причина – нежелание расставаться с домом. Поверьте на слово: в один момент бросить всё свое имущество и уехать практически без вещей очень непросто. У некоторых получалось принять спонтанное решение «на адреналине», но таких меньшинство. К тому же у многих нет никаких сбережений, то есть дом или квартира со всем содержимым – это вообще ВСЁ, что у них есть. А с собой это не заберешь.

Последствия решения остаться для жителей многих городов оказались трагическими. Волонтёры, которые организовывали эвакуационные коридоры из Ирпеня, Бучи, Мариуполя, видя растерзанные города и взорванные дома, со слезами рассказывали, что ещё вчера эти люди могли бы спастись, если бы уехали. Но они остались, и это решение стало для них роковым.

Все наши друзья и знакомые удивлялись – почему мы не уезжаем? У нас были все возможности: мужу 63 (то есть он по закону выездной), мы всегда много путешествовали и дорога нас не пугает, к тому же, в отличие от многих, нам было куда ехать: в Тарту живёт наша дочь, а в Тбилиси – крёстный нашей дочери и лучший друг моего мужа.

Но мы никуда не собирались, продолжали по возможности создавать видимость обычной жизни (говорят, для психики полезно) и даже в узком кругу отметили два дня рождения: мой – 24 февраля и моей близкой подруги – 28 февраля.

3 марта мы решили подготовиться к возможной блокаде Киева и купить хоть какие-то консервы. Когда пришли с покупками домой, муж тут же пошёл к компьютеру – узнать последние новости. Через пару минут встал, вытащил два чемодана и сообщил, что его терпение кончилось и завтра мы должны уехать.

Я всегда очень доверяю своей интуиции и тут же хотела возразить: а я чувствую, что мы должны остаться! Но оказалось, что моя интуиция молчаливо соглашается: надо ехать.

О том, какой была наша дорога до Тарту, читайте в следующем номере.

Наталья Мичковская, Киев–Тарту

Фото автора