Война превратила миллионы счастливых украинских семей в беженцев. В прошлом номере я рассказала о начале войны и её первых днях в Киеве. Сегодняшняя история о том, как мы добирались до границы и как встречают украинских переселенцев Польша и страны Балтии.
Итак, днём 3 марта мы решили уехать. К этому времени некоторые наши знакомые уже покинули Киев, и я помню, насколько было неприятно узнавать об этом постфактум. Поэтому первое, что я сделала – это позвонила тем, кто на тот момент находился в Киеве (брату, сестре, друзьям) и сообщила о нашем решении.
Быстрые сборы
Прощались так, словно расстаемся навсегда. В тот момент так оно и было: под Киевом уже шли бои, и было совершенно непонятно, что опаснее – оставаться дома или отправляться в дорогу. Появлялось очень много пугающей информации, так что проблематично было определиться даже с тем, ехать нам одним или в составе гуманитарной колонны. Колонна – это мишень для бомбардировок, а одинокая машина – добыча для грабителей и мародёров. Новости о тех, кто отправился в дорогу, не располагали к оптимизму: кто-то попал под обстрелы, кого-то ограбили и даже убили, кто-то пропал без вести.
Многие боялись выезжать из дома до ужаса. Исследование, проведённое в Украине в середине апреля, показывает, что именно этим своё решение остаться дома объясняет каждый 11-й опрошенный.
Друзья уговаривали остаться, уверяя, что безопаснее всего в Киеве, а за пределами столицы может ожидать всё что угодно. Но мы уже приняли решение.
Кстати, интересный момент: когда днём 3 марта я обзвонила восемь самых близких семей, никто из них уезжать из Киева не собирался. Позже я узнала, что наше решение уехать подтолкнуло пять семей покинуть город в тот же день, что и мы – 4 марта. Три семьи наших близких друзей остаются в Киеве до сих пор.
Собиралась я довольно своеобразно: просто побросала в чемодан то, что было на виду. Сил на то, чтобы думать, пригодится ли мне это в дороге или на новом месте, не было. Я чувствовала себя не совсем в реальности – как будто нахожусь внутри фильма про войну. Поэтому и сборы мои были какие-то неосознанные, автоматические. Я «собрала себя в кучку» буквально на 10 минут, чтобы сложить документы и три фотографии моих близких людей, которых уже нет в живых: дедушки, бабушки и папы.
Дорога по Украине
В дорогу отправились впятером – мы с мужем, моя мама, моя двоюродная сестра и её мама. Сестра и тетя попросили их отвезти к знакомым в Каменец-Подольский – это город недалеко от границ с Румынией и Молдовой, где было относительно спокойно.
Наш микрорайон обстреляли через час после нашего отъезда, и в целом я себе напоминала героя мультфильма, который бежит со всех ног, а за ним рушатся мосты, взрываются города и наступает полный апокалипсис. Дорога была тяжёлой и физически (430 км от Киева до Каменец-Подольского мы ехали 13 часов), и морально. Многочасовые пробки (например, 12 км перед Тернополем мы преодолевали более пяти часов), десятки блокпостов, огромные очереди на редких заправках с топливом и общее ужасно гнетущее состояние.
К тому же, в первые дни войны в Украине убрали с дорог все дорожные указатели, поэтому ехать можно было только по навигатору. Часто, заезжая в город, мы понятия не имели, где находимся.
До границы с Польшей мы ехали два дня с ночёвками в отелях Каменец-Подольского и Ковеля, и это нам сильно повезло. Знакомые ехали до польской границы четыре дня, причём ночевали в своей машине.
Не добавляла настроения и светомаскировка, которой в западных областях Украины придерживаются очень строго. В тёмное время суток на улицах городов царит кромешная тьма, поскольку выключено всё – от уличного освещения до света в квартирах и номерах отелей. Мы заселились в отель в девять вечера, и нас строго предупредили: свет не включать, а крошечный светодиод автомобильной сигнализации чем-то накрыть, чтоб не отсвечивал.
После границы
В первые дни войны люди стояли на границе сутками, а мы прошли польскую границу утром 6 марта за три часа.
На выезде из погранпункта была огромная зона помощи беженцам, где украинцам, которые пересекли границу с Европой, предлагали чай, кофе, бутерброды, консервы, тёплые вещи, средства гигиены. Кроме того, здесь же украинцам бесплатно оформляли «зёленые карты» на 30 дней – понятно, что автостраховок у нас с собой не было. А в 100 метрах от границы нас остановили полицейские, чтобы спросить, хотим ли мы есть и пить, и есть ли нам, где ночевать. Это было очень трогательно, но мы не воспользовались гостеприимством поляков и отправились на север.
Судя по множеству украинских флагов и провокационных баннеров на улицах, литовцы со своей позицией определились: безусловная поддержка Украины. Ночевали мы в Каунасе – именно он стал первым не украинским городом, который мы увидели за последнее время в тёмное время суток. Было очень странно видеть ярко освещённые улицы, людей в ресторанах, пролетевший над городом самолёт.
Ночью я не спала – не давала покоя «воздушная тревога». Конечно, я понимала, что на самом деле это тихонько гудит вентиляция, но расслабиться не получилось. Вообще, на мой взгляд, звук воздушной тревоги – это один из самых изматывающих звуков на свете. Он сводит с ума, буквально высасывает душу и выбросить его из головы очень непросто.
7 марта вы выехали из Каунаса, быстро проскочили остаток Литвы и Латвию, и подъехали к Эстонии, которая – единственная из стран Балтии – решила учесть всех, кто в неё приехал. На границе Валка-Валга поставили не только полицейский пост, но и мини-офис. Наши паспорта внесли в базу, спросили, есть ли нам где остановиться, вручили небольшие информационные буклеты, и мы въехали в Эстонию.
О том, как живётся беженцам в Тарту, почему уехавших терзает чувство вины и как мы с ним справляемся, читайте в следующем номере.
Наталья Мичковская, Киев-Тарт
Главное фото: Ахто Сооару