Осенью 2023 года вышел сборник статей профессора Тартуского университета Л.Н.Киселёвой «Карамзинисты и архаисты». Непонятное, возможно, заглавие и ощутимый вес книги да не станут для читателя поводом, чтобы пройти мимо. Настоящая заметка ‒ не научная рецензия. Приглашение к чтению.
Перед нами итог многодесятилетнего изучения русской культуры конца XVIII – первой половины XIX вв. 875-страничный том не только отражает преемственность заложенной Ю.М.Лотманом научной традиции и этапы исследовательского пути Любови Николаевны (кроме самостоятельных работ здесь есть четыре статьи, написанные совместно с двумя ученицами, принадлежащими к разным поколениям). Сборник состоит из пяти больших тематических разделов. Авторский замысел ‒ «показать, как на протяжении полувека складывались судьбы двух литературных школ, таких различных в первом приближении, но имеющих немало точек пересечения».
Книга открывается большим разделом, посвящённым поэту, почётному доктору Дерптского университета, наставнику наследника престола великого князя Александра Николаевича, переводчику «Одиссеи» на русский язык, другу Карамзина и Пушкина В.А.Жуковскому (1783–1852). «Жизнь и Поэзия одно» – эта формула поэта (её становление – наполнение – конкретная реализация) направляет исследовательский интерес и является для читателя смыслообразующим контрапунктом, ключом к чтению представленной на страницах книги эпохи. Разговор о литературе оказывается пониманием человека во времени: как оно проходит и что от него остаётся.
Статьи посвящены разным, преимущественно историко-литературным, сюжетам. Читатель, однако, заметит, что в названиях трёх разделов присутствует слово «идеология», проникшее и в литературу, и в театр, и в педагогику. Как и почему литература становится в России государственным делом ‒ ещё одна сквозная тема работ Л.Н.Киселёвой.
Книга, действительно, расширяет историческую картину, знакомит с малоизвестными фактами и нюансами, углубляет понимание культурных механизмов (с интересом открыл русских «архаистов» в Европе и модели их поведения; «дерптская» драма между Жуковским и М.А.Протасовой предстаёт не столько как психологический, а скорее культурный феномен «любовной дружбы»). Но главным, даже необходимым, и именно сейчас, мне представляется другое.
Статьи, составившие том, писались в одно время ‒ мы их читаем в иное, наше, новое время. В изменившемся после 24 февраля контексте (в том числе, контексте отношения к русской культуре в целом) книга Л.Н.Киселёвой может помочь читателю начать думать о том, как он думает, когда думает, эмоционально реагирует, говорит сегодня об идеологии, патриотизме, национализме, публичной истории, роли искусства и писателя в государственном строительстве, о сопряжении личного и общественного, противостоянии «старого» и «нового», соотношении «своего» и «чужого».
Время конца XVIII – первой половины XIX веков, от Великой Французской революции до поражения России в Крымской войне ‒ целая отдельная эпоха, которая присутствует сегодня в виде осколков случившегося, начавшегося тогда формироваться (здесь и национализм, и «особый путь» и т.д.). Л.Н.Киселёва на многих примерах показывает, как идеология конструировалась скорее не в политических речах и трактатах, а в литературе. Тексты впитывали идеологические импульсы и их развивали, дорабатывали. Зритель в театре или читатель предпочитал получать представления именно из литературы, в том числе, в силу мифологичности человеческого сознания (желания переживания, питаемого отсутствием желания уже над чем-то думать, иллюзией «все понятно и разъяснено»).
Л.Н.Киселёва показывает важность для первой половины XIX века конкретного лица, кто репрезентирует идеологию, доносит её до сведения масс (в этой перспективе увлекательно следить за отношениями между архаистами и карамзинистами). Авторам художественная литература давала более размытое поле, происходило напластование различных смыслов, значение и объём содержания слова колебались. Интересными для читателя сборника могут стать примеры, когда тот же Жуковский глубоко рефлексирует над понятиями (например, «Святой Руси» и др.) или работает над созданием имперского гимна. Литература позволяла вложить в идеологему своё содержание, сместить акценты, внести нюансы. Неожиданным для читателя может стать то, что идеологическое творчество поэтом рассматривалось не как средство контроля и подчинения подданных (в этом отличие его мышления от нашего понимания роли идеолога как манипулятора). Какой миф выражает собой бескорыстный и порядочный Жуковский? Этот вопрос естественно возникает при чтении книги.
В предисловии Л.Н.Киселёва указывает на то, что основной сюжет книги ‒ история двух литературных направлений, карамзинистов и архаистов ‒ «расширяется и переходит в исследование имперской идеологии и её воплощения в разных сферах культуры».
Почему я советую эту книгу? Уже хотя бы ради гигиены мышления – отказа от мифологического в пользу исторического сознания. Мы сегодня, скорее всего, критически оценим идеологическое творчество собранных под этой обложкой литераторов. Разумнее, однако, будет их изучать ‒ а не отменять. Эмоциональная реакция является лишь ответом на то, с чем мы психически не справляемся, а она приведёт сначала к незнанию, затем к забвению истории, вернёт нас к начальной точке, к тому, что не проходит. Чтобы говорить, особенно сегодня, об имперской идее, имперскости русской литературы и т.п., нам необходимо знать предмет разговора, т.е. читать книжки.
Сборник статей разных лет «Карамзинисты и архаисты» Л.Н.Киселёвой можно приобрести на сайте Тартуского университета.
Тимур Гузаиров